Лекси, сидя на корточках, держит обруч в вытянутой руке, двумя пальцами. К обручу пристал липкой паутинкой длинный светлый волос. Лекси подносит волос к свету, а в другой руке вертит обруч. Рассматривает каждую грань, каждый крохотный зубчик. И роняет обруч и волос на ночной столик.
Потом встает, подходит к окну и, скрестив на груди руки, смотрит на улицу. Внизу выходят из машины мужчина и женщина; женщина, одернув юбку, ступает на тротуар; ее спутник переминается с ноги на ногу, подбрасывая теннисный мячик; женщина смеется, вскидывает голову, волосы блестят на солнце.
Лекси отворачивается. Спускается вниз, на кухню, наливает бокал вина и пьет на ходу. Окидывает взглядом картины: Поллок, Хепворт, Кляйн — все на месте. Лекси касается одной, другой, будто черпая от них силы. Возвращается наверх, заглядывает к Тео — спит ли? Заходит к себе в комнату, стараясь не смотреть на обруч для волос. Приводит в порядок бумаги на столе, пробегает глазами строчку-другую из неоконченной статьи. Поправляет настольную лампу. Берет с комода расческу и тут же откладывает. И открывает окно. Хватает со стула рубашку Феликса, серую, с длинным воротником, и бросает за окно, в нагретый солнцем воздух. Рубашка, раскинув рукава, летит в сад и приземляется возле клумбы с тюльпанами. Лекси отпивает еще вина и, схватив пару носков Феликса, тоже выбрасывает из окна. А следом — запонки из комода, ремень, клубок галстуков, что змеятся и извиваются в полете.
Когда Феликс расплачивается с таксистом, он вдруг замечает на тротуаре горстку людей. Все задирают головы, тычут пальцами. Феликс перекладывает кошелек в другую руку. Он пока ничего не подозревает, видит лишь, что люди толпятся у подъезда Лекси.
И вдруг он замечает, что все показывают на ее окна. Сунув кошелек в карман пиджака, Феликс устремляется через дорогу. Из окна высовывается Лекси, в руке у нее чемодан. Лекси швыряет его вниз. Чемодан с грохотом падает на крыльцо. Через миг Лекси появляется вновь, с охапкой одежды, и тоже швыряет ее в сад.
Феликс пускается бегом.
— Лекси! — кричит он, влетая в ворота. — Что за черт?
Лекси высовывается из окна и, точно крупье, раздающий карты, бросает вниз шелковый носовой платок, следом — галстук, за ним — трусы. Феликс тянется в надежде поймать их, но спотыкается о чемодан, потом — о стопку пластинок.
— Ничего, — отвечает Лекси. — Точнее, ничего особенного.
— Боже мой, Лекси. — Феликс вне себя. — Что ты творишь?
— Помогаю тебе вынести вещи из моей квартиры. — Взмах руки — и к ногам Феликса летит зубная щетка.
Феликс, метнувшись вперед, пытается поймать ее, но не успевает. Двое в толпе позади него вздыхают: «Уфф».
Феликс выпрямляется во весь свой немалый рост.
— Могу я узнать почему?
Лекси исчезает и тут же появляется, держа что-то в руке.
— Вот почему, — отвечает Лекси, а потом бросает и это.
Что-то легкое, тонкое, в форме подковы, кружится в воздухе, падает на ступеньки, подскакивает. Что-то синее в белую крапинку. Обруч для волос. Сначала Феликс не может вспомнить, откуда он взялся, лишь твердо уверен: у Лекси такого нет. Впервые за все время его передергивает от дурного предчувствия.
— Дорогая, — начинает Феликс, выступив вперед, — понятия не имею, откуда он. Кажется, я его и вовсе впервые вижу…
— Я нашла его под кроватью.
— Может, домработница обронила? То есть… Слушай, — продолжает Феликс, — к чему это здесь обсуждать? Я сейчас зайду.
— Не зайдешь. — Лекси откидывает волосы со лба. — Дверь на замке. Ноги твоей здесь больше не будет, Феликс, никогда.
— Лекси, выслушай меня. Ума не приложу, откуда он взялся. Я тут ни при чем, уверяю.
— Я скажу, откуда он взялся. — Лекси угрожающе высовывается из окна. — С головы Марго Кент.
— Не может быть… — Феликс запинается. И, с головой выдав себя молчанием, продолжает: — Я даже не уверен, что я…
Лекси, скрестив на груди руки, смотрит на него.
— Я же говорила, — продолжает она спокойно. — Я тебя предупреждала. Я же говорила, только не с ней. И у тебя хватает наглости, — Лекси срывается на крик, — развлекаться с ней здесь, в моем доме! В моей постели! Ты скотина, Феликс Рофф. Как ты мог?
Феликс не понимает, о чем речь, даже не помнит, что за девица. Разве что та худосочная пигалица, что тогда с ним заигрывала и с тех пор названивает. Неужели она? У Феликса обрывается сердце. Теперь он припоминает: он приводил ее сюда, когда Лекси ездила в Ирландию. К нему было нельзя, в квартире меняли трубы. Но он не виноват. И, честно говоря, странно, что Лекси так переполошилась — разве это соперница?
— Милая, — начинает Феликс умиротворяющим тоном, каким обычно говорит с Лекси, — не кажется ли тебе, что ты делаешь из мухи слона? Что бы там ни было, это пустяк. Ты меня знаешь. Ничего серьезного. Впусти меня, и мы поговорим.
Лекси качает головой:
— Нет. Убирайся. Я так и знала, что этим кончится, с нее станется. Я так и знала. Я тебя предупреждала, Феликс, предупреждала, а я слов на ветер не бросаю.
— Как — предупреждала? — недоумевает Феликс. — Предупреждала о чем?
— О ней. О Марго Кент.
— Когда?
— В тот раз, после обеда в «Кларидже».
— После какого обеда?
— Мы встретили ее на улице, и я просила держаться от нее подальше, и ты обещал.
— Ничего я не обещал.
— Обещал.
— Лекси, что-то не припомню такого разговора. Но вижу, ты не в духе. Впусти меня, чтобы мы…
— Нет. Между нами все кончено. Вещи твои там. — Лекси указывает в сторону сада. — Прощай, Феликс. Удачно тебе довезти все до дома! — Она захлопывает окно.
Феликс и Лекси в очередной раз расстаются — как выясняется, окончательно.
Спустя примерно неделю у Лекси с самого утра все шло вкривь и вкось. Она опоздала на встречу с представителем Совета по искусствам[30] — в метро ее поезд полчаса простоял в тоннеле. Ей поручили написать рецензию на постановку «Случайной смерти анархиста»,[31] но режиссер, с которым она надеялась поговорить, заболел опоясывающим лишаем, и рецензию пришлось отложить на неделю, а взамен срочно придумать что-то другое. Феликс звонил три раза, голос был виноватый, умоляющий. Лекси каждый раз бросала трубку. Тео как будто немного простыл, и Лекси весь день не покидало беспокойство: а вдруг у него не простуда, а что-то серьезнее? Она так и не свыклась с вечной тревогой за сына, с постоянной тягой к нему. Он был ее магнитным полюсом, ее внутренний компас всегда указывал на него.
— Спасибо вам большое, — говорила Лекси в телефон, вставая с кресла и свободной рукой нашаривая под столом сумочку. — Пожалуйста, передайте ей, что я очень признательна… Да, непременно… Я приеду самое большее через полчаса.
Лекси накинула пальто, поставила на стол сумочку, сунула в нее блокнот и карандаш.
— Если будут спрашивать, — сказала она товарищам по работе, — я уехала в Вестминстер. Скоро вернусь.
Выскочив в коридор и на ходу затягивая пояс, Лекси прикидывала в уме, какие вопросы задаст на интервью. Вдруг кто-то тронул ее за локоть. Лекси вздрогнула, обернулась. Рядом стоял человек. Вельветовый пиджак, рубашка с распахнутым воротом тут же показались ей знакомыми, но она не сразу сообразила, кто перед ней.
Роберт Лоу. В обшарпанном коридоре «Курьера» он выглядел до того неуместно, что Лекси рассмеялась.
— Роберт, — сказала она, — это вы.
Роберт пожал плечами:
— Да, я.
— Как вас сюда занесло?
— Вообще-то… — начал Роберт и осекся. — Я… Я виделся с другом, который работает в «Дейли телеграф» и… решил, раз уж я здесь, на Флит-стрит, пойду-ка разыщу вас. Но, — он указал на ее пальто и сумку, — похоже, я не вовремя.
— Да что вы, ничего подобного. День у меня сегодня, прямо скажем, невезучий. Мне нужно в Вестминстер.
— Ясно. — Роберт кивнул, спрятал руки в карманы. — Ну что ж…
— Можете проводить меня на улицу… если вы не против.
— На улицу?
— Я такси поймаю.
— А-а.
— Только если я вас не задерживаю.
— Нисколько, — заверил Роберт. — Я вас провожу.
Лекси пустилась по лестнице, Роберт следом.
— Как у вас дела?
— Все хорошо. А у вас?
— Тоже.
— Вы давно из Ирландии?
— Вчера вернулся.
— Много удалось вытянуть из Фитцджеральда?
— Не особо. — Он улыбнулся. — Собеседник он непростой, как вы знаете.
— Еще бы.
— Придется мне туда вернуться. Примерно через месяц. Иногда его тянет на разговоры. Как при вас. Он очень расстроился, когда вы уехали.
Роберт распахнул перед Лекси дверь, и уже на пороге ей послышалось: «Как и мы все».
Небо было низкое, белесое. Лекси, стоя на бордюре, окинула взглядом Флит-стрит.
— Ни одного такси, — вздохнула она, — так я и думала.
